Первым делом я организовала в университете специальную женскую группу. В то время в научном мире нам мало на что можно было опереться. Но с другой стороны, стали выходить в свет библиографические сборники с перечнем работ по женскому движению, по всей стране открывались курсы, где изучался женский вопрос. Вот и мы создали такой курс.. Первый в Андерсовском университете курс по изучению женского вопроса. Мы назвали его «Движение женщин». Первоначально туда записалось сто сорок слушателей. Это был большой обзорный курс с лекциями по физиологии, биологии, истории — словом, туда входило все, что касается женщин.
Примерно в это же время, в 1971 году, меня стали одолевать телефонные звонки. Поскольку я была одной из преподавательниц, которые пробили этот курс, меня показали пару раз по местному телевидению. После этого мне буквально обрывали телефон: пожалуйста, выступите тут, будьте добры, выступите там. Меня приглашали отовсюду. Нередко бывало так: весь уик-энд провожу на какой-нибудь конференции, в понедельник спешу в университет, а на неделе читаю в ротарианском клубе 1 лекцию о борьбе женщин за равноправие. Чего мы добивались? Уравнять женщин в правах с мужчинами в законодательном порядке в масштабе всей страны. Чтобы провести это в жизнь, приходилось отдавать много сил организационной работе. У меня уходило на это по восемьдесят часов в неделю. Горячая была пора.
Тем временем я организовала в университете отделение средств массовой информации. Пригласила преподавателей и разработала курс лекций. Но начальство неожиданно решило, что с таким большим отделением мне не управиться. Что его должен возглавить мужчина. И они назначили двух мужчин — на работу, которую я выполняла одна. Это меня очень задело. Более того, я поняла: где уж там думать о продвижении, дай бог удержаться на своей должности. Складывалась обычная ситуация: публикуйся или выметайся,— а времени на то, чтобы писать, у меня не было. Правда, у меня накопился замечательный материал — огромное количество слайдов и видеозаписей, которые я использовала на своих лекциях. Поэтому я попросила, чтобы это зачли мне вместо публикаций. Надо добавить, что я ни разу не пропустила ни одного занятия. И студенты на меня ни разу не жаловались. Представляете, я создала новое отделение, выдвинула новую концепцию, новую идею. И все это сработало — со мной постоянно сотрудничали специалисты.
Предупреждение о том, что меня увольняют, я получила сразу же после Дня благодарения. В почтовом ящике я нашла извещение о том, что мне пришло заказное письмо. Я подъехала на почту, получила письмо и расписалась. Я понятия не имела, что это за письмо. И тут я увидела на конверте фамилию своего шефа. Боже мой, подумала я, неужто меня увольняют? Я не могла в это поверить, ведь я была уверена, что меня оставят в штате. Я понимала, продвинуться я не продвинусь, потому что у меня нет докторской степени. Но у нас много преподавателей без докторской степени, взять хотя бы моего шефа. Я вскрыла конверт и прочла письмо. Я не могла поверить своим глазам: сидела в машине и все глядела на письмо. Меня как оглоушило. После восьми лет напряженнейшей работы мне отказали в штатной должности только по той причине, что у меня нет публикаций и докторской степени.
Я тут же решила подать в университет заявление с просьбой о пересмотре моего дела. И наняла адвоката. Начальство назначило специальную комиссию, слушание длилось два дня. Комиссия решила, что со мной поступили несправедливо и что мое дело должно быть снова передано на рассмотрении комиссии, которая утверждает штатное расписание, только на этот раз она должна собраться в новом составе. Начальство назначило и эту комиссию. Не забывайте, что человека, чье дело разбирается, на комиссию не вызывают. Его всегда представляет руководитель. Это как «Уловка-22» Если руководитель не хочет, чтобы ты у него работал, ничего у тебя не выйдет, пусть заседает хоть сто комиссий. Конечно, мне опять отказали.
Тогда адвокат предложила мне подать на них в суд. Я сказала: «Денег у меня на это нет и не предвидится, я же не работаю. Никуда не денешься, придется хлопотать о пособии по безработице». А она и говорит: «Не беспокойтесь. Я все равно возьмусь за это дело — условно,— потому что считаю его важным. Я думаю, мы можем сослаться на 1-ю поправку к конституции». Мы предъявили им обвинение в том, что они посягнули на мое право свободно высказываться, поскольку их, видимо, не устраивало, что я была активисткой. Я защищала интересы женщин, например выступала за расширение сети дошкольных учреждений, отстаивала право на аборт. Если бы я ограничилась ведением курса лекций по женскому вопросу и собственно преподаванием, вероятно, я и сохранила бы свое место. Но я еще занималась и общественной деятельностью. Позже я обнаружила этот же синдром, общаясь на конференциях с другими женщинами. Преподавательницы, которые втягиваются в общественную работу и становятся активистками, лишаются места. Те же, кто ведет свои занятия, а сверх этого почти ничего не делает, работу свою сохраняют.
Комментарии закрыты.