Человек, заброшенный в этот хаотичный и алогичный мир, перманентно несчастлив, лишен надежды, обречен на абсурдное, бессмысленное существование — вот лейтмотив многих современных фильмов (как и романов, пьес), авторы которых, крупные мастера, находятся, сознательно или бессознательно, под влиянием экзистенциалистской философии, ставшей ныне своего рода религией западного интеллигента либерального толка. Социальные, идеологические, эстетические, психологические источники и предпосылки этого влияния детально проанализированы в работах советских ученых— С. Великовского, П. Гайденко, К. Долгова, Т. Мо- тылевой, Э. Соловьева.
В этих и других работах показывается, что творческую интеллигенцию на Западе привлекает в экзистенциализме острая постановка проблем человеческой личности, яркое описание тотального отчуждения, трагизма и безысходности, страха индивида за свое существование… Вместе с тем сама обстановка буржуазного общества склоняет многих серьезных, думающих художников — вне зависимости от того, читают ли они книги Сартра и Ясперса или не читают — к умозаключениям экзистенциалистского плана. Острые социальные противоречия, духовное обнищание, кризис идеалов разъедают это общество, делают жизнь в нем тяжелой, запутанной, бесперспективной. Человек одинок среди себе подобных, рвутся духовные связи между людьми. Любовь заменяется сексом. Дружба — деловыми знакомствами. Работа — бизнесом.
Характеризуя современную действительность, французский социолог экзистенциалистского плана Жак Шарпентро писал: «Жизнь и мечта расходятся… личность не находит ни в труде, ни в свободном времени единящей силы культуры, где совпадает воображаемая и повседневная жизнь. Абсурд не мешает жить, он мешает жить счастливо»
В этих условиях человек лишается полноты эмоциональной и духовной жизни и превращается, говоря словами Н. Бердяева, в «автоматизированного человека» — в обывателя, являющегося объектом массовой культуры. Его личность деперсонализирована, он фактически— марионетка, находящаяся во власти чуждых и внешних ей социальных сил.
Изображение ситуации и процессов деперсонализации составляет одно из магистральных направлений современного зарубежного кинематографа — Бергман («Лето с Моникой»), Ален Рене («В прошлом году в Ма- риенбаде»), Пазолини («Птицы большие и маленькие»), Лоузи («Слуга»), Годар («Уик-энд»)…
Все названные здесь авторы констатируют факт предельной элементарности, духовной бедности «отчужденного человека, на какой бы ступени социальной лестницы он ни находился. Но, закономерно, из этой констатации делаются разные выводы. Один из самых экстремистских — у Годара. Персонажи «Уик-энда» лишены «обычных» — простых человеческих — чувств, внешне они кажутся амбивалентными, на самом же деле пусты. Отношения между ними донельзя запутанны, их сознание хаотично и… примитивно. Героиня «Уик-энда» изменяет мужу с любовником, а любовнику с мужем приятельницы, причем в ее присутствии. Однако для нее, как и для ее сожителей, во всем этом нет никакой нравственной проблемы. Герои Годара могут рассуждать на любые темы, выслушивать какие угодно философические речи, но реально их интересует в жизни одно: при максимуме или минимуме комфорта секс с патологией или одна патология. Для них идеи — религиозные, марксистские, маоистские, голлистские — лишь фантомы, аллюзия. И сам Годар, иронизируя над своими героями, во многом разделяет их позицию. Весь изобразительный строй ленты, ее «рваный», алогичный монтажный строй выражает одну мысль: мы живем в бредовом мире и выход из него — в никуда.
Годар говорит абсолютное «нет» окружающему миру. В этом отношении он может быть уподоблен Пазолини, который в фильме «Птицы большие и маленькие» встает на позиции тотального критицизма; его фильмы — притча о том, что человек изначально и неизбежно плох, ему никто не в состоянии помочь: ни церковь, ни коммунисты, ни он сам. Черный ворон, символизирующий у Пазолини промарксистского теоретика-ин- теллектуала, меланхолично замечает: «Идеология вышла из моды». В фильме высмеивается известный тезис: мир должен быть изменен. Это, по мнению автора, либо невозможно, либо не нужно. Люди не заслуживают лучшей участи. Герои ленты Марчелло (Тото) и Нинетто (Нино Даволи) столь же способны к поступкам злым, сколь и добрым. И больше они тяготеют к первым, чем ко вторым.
Стоит отметить, что сам Пазолини попытался несколько «смягчить» впечатление от фильма: «Марксизм,— писал он,— далек, естественно, от конца, поскольку он стремится к познанию новых реальностей, на которые намекается в фильме: рассерженности черного континента, существованию Китая и прежде всего необъятности человеческой истории как и одновременно конечности отдельного человека и обусловленной всем этим религиозности, что является другой темой фильма».
Комментарии закрыты.