Кубрик — странный художник, всеядный. Он поставил любопытнейшую, остросатирическую комедию «Доктор Стрейнджлав», исторический супербоевик «Спартак», фантастическую картину «Космическая Одиссея: 2001 год».
«Лолита» — экранизация сенсационного романа Владимира Набокова — не лучшее творение Кубрика. Она маловыразительна по языку, перегружена типично голливудскими штампами.
Как известно, Набоков принадлежит к числу тех современных писателей, которые, считая себя последователями Достоевского и Пруста, ориентируются в общем на высоколобого читателя.
Правда, «Лолита» стала бестселлером. Надо полагать, что массового читателя заинтересовали в романе не столько его стилистические достоинства, сколько эротические сцены, которыми он насыщен. Роман написан в форме исповеди главного героя Гумберта. Заключая ее, он констатирует: «Итак, вот моя повесть. Я перечел ее. К ней пристали кусочки костного мозга, на ней запеклась кровь, на нее садятся ярко-изумрудные мухи. На том или другом повороте я чувствую, как мое склизкое «я» ускользает от меня, уходя в такие глубокие и темные воды, что не хочется туда соваться». «Склизкое «я» героя становится предметом исследования и в фильме Кубрика. Точнее, не исследования, а показа. Кубрик, экранизируя роман, упрощает его. Приглушены трагические нотки в мировосприятии героя, огрубляется образ самой Лолиты. Кубрик вызвал неудовольствие снобов, повысив, уступая требованиям цензуры, возраст героини — с 12 до 17 лет. Но, конечно, привкус порока, извращения остался и не мог не остаться: стареющий мужчина, профессор Гумберт, увлекается юной девушкой, своей падчерицей. После смерти, вернее самоубийства, матери она становится его любовницей.
В связи с постановкой «Лолиты» немало спорили о том, имеет ли вообще право серьезный художник обращаться к столь щепетильной теме. Не является ли само это обращение актом конформизма и прямой безнравственностью.
Думается, что нельзя отрицать право художника исследовать любую, абсолютно любую жизненную проблему. Искусство не брезгливо. Это сказал еще Герцен. Оно может изображать все, другое дело, во имя чего привлекается внимание людей к такому «все». Конечно, проблема «Лолиты» http://www.lawclinic.ru/pro-detskogo-vracha-podbelceva-dmitriya-vladimirovicha не ахти какая новая и актуальная, но в принципе возможная. И вовсе не надо, едва услышав о любви людей разных возрастов, вставать сразу в позу морализатора.
Иные люди и иные мотивы предстают перед нами в фильме «Лолита». Что привлекает в своей падчерице почтенного профессора Гумберта — знатока экзистенциализма, преподавателя французской литературы? На этот вопрос он отвечает сам в дневнике: скрытая порочность, сексуальность, вульгарность девушки. Лолита будит в нем темные инстинкты, с которыми экранный Гумберт, в отличие от романного, и не пытается бороться. Он опасается полиции, общественного мнения, но его не мучают никакие угрызения совести, как не мучают они и Лолиту. Ее лишь тяготит деспотическая ревность стареющего любовника. К финалу Лолита выходит замуж за бедного, но честного парня, с которым она намеревается уехать в Аляску и строить там крепкую американскую семью. Что же, добродетель торжествует, а порок наказан: Гумберт, убив своего былого соперника, драматурга Куильти, умирает в тюремной больнице.
Обыватель может быть доволен. Ему пощекотали нервы скабрезной историей, приобщили к «модным» проблемам, заверили в том, что основные устои морали остаются незыблемыми. Короче, и овцы целы и волки сыты. В проигрыше осталось лишь искусство.
Бездумная легкость, с которой герои нарушают этические и юридические нормы и которая никак не анализируется и не порицается автором, не может не оскорблять нравственное чувство. Кубрик все время движется в русле излюбленных идей массовой культуры: в факте морального человека нет ничего особенного, экстраординарного — сегодня ты благопристойный интеллигент, завтра — сексуальный маньяк и убийца. Так было, так есть, так будет.
Эта мысль в силу своей внутренней фальшивости и антигуманности враждебна настоящему искусству. Отстаивая ее, Кубрик делает профессиональный, но растянутый, унылый фильм. С одной стороны, учитывая, видимо, условия массового проката, он разжевывает зрителю каждую подробность, с другой — он хочет сохранить внешний антураж психоаналитического произведения. Его герой долго и нудно размышляет вслух, пишет дневник, многозначительно молчит…
По замыслу, Гумберт имеет два лица. Одно — серьезного и высоконравственного ученого, писателя; другое— нимфомана и преступника. Как же эти лики совмещаются друг с другом? Но чтобы отвечать на это, нужна иная творческая установка — установка на действительно аналитический, а не констатирующий фильм. Отрицательное же воздействие эстетики массовой культуры на умы художников как раз и выражается в том, что она гасит в них пафос исследования жизни. Этот пафос она стремится подменить фиксацией человеческой сложности, двойственности. Но сама по себе такая фиксация означает либо уход от реальных проблем современности, либо мнимое, спекулятивное их решение.
Мы рассмотрели, не претендуя, разумеется, на полноту охвата темы и непогрешимость оценок, ряд фильмов и тенденций зарубежного киноискусства. Естественно, что главное внимание было уделено тем произведениям, в которых талантливо и серьезно, хотя часто и односторонне, не точно анализируется реальная сложность современного мира и человека. Однако мы вполне отдаем себе отчет в том, что не эти произведения и не их авторы, как бы они ни прославлялись критикой и даже официозной прессой, являются действительными фаворитами зарубежного кино. На западных экранах лидирует и господствует кинематограф массовой буржуазной культуры, верхние этажи которой заполняют ныне псевдопсихоаналитические, спекулятивные фильмы. Эстетика этих фильмов оказывает растлевающее воздействие как на сознание широкого зрителя, так и, увы, на творчество иных крупных мастеров.
Кризис буржуазного кино не ослабевает, а усиливается, обостряется.
Комментарии закрыты.