Прежде всего надо извиниться перед читателем за такой подзаголовок на «иностранном языке». Но явление, на котором необходимо остановиться, выражается именно такой формулой. В более развернутом виде она означает поглощение «обществом потребления», использование им в собственных целях стихийного движения протеста против него самого (так называемая «контестация»), которое охватило часть молодежи: превращение самих проявлений этого протеста в товар, «потребление» этого товара, спекуляцию на протесте, приспособленчество самих вдохновителей и носителей этого протеста.
Еще два-три года тому назад вопрос о «кино контестации» вряд ли мог бы, как это мы делаем ныне, рассматриваться в статье, посвященной буржуазному коммерческому кинематографу. Тогда мы рассматривали «кино контестации» — хотя и со многими серьезными оговорками — как кино, отражавшее политические и социальные явления: в самом деле, антибуржуазные фильмы мятежных молодых режиссеров не только отразили стихийное движение протеста студенчества и молодежи, но некоторые из них его даже предвосхитили. «Кулаки в кармане» Марко Беллоккио — фильм, положивший начало «кино контестации»,— был поставлен еще в 1965 году, задолго до бурных выступлений в университетах и на площадях городов. Ныне «кино контестации» утратило элемент новизны — его попытки эпатировать буржуазного зрителя посредством эротики, садизма, патологии, психозов и маний уже не вызывают былого интереса, однообразная символика этих картин уже приелась. Молодые, подчас совсем юные режиссеры, которые заставили говорить о себе несколько лет назад, пока что не оправдали возлагавшихся на них надежд. Самыми интересными их фильмами остаются их дебюты, а последующие (если они вообще появляются) — лишь их перепевы, более слабые варианты. Возникает подозрение, что наряду с теми молодыми, у которых контестация была искренней формой стихийного социального протеста, антибуржуазности, в частности, глубокого возмущения коммерциализацией и упадком итальянского кино, некоторые начинающие режиссеры ставили «мятежные фильмы», чтобы утвердиться, то есть не в целях контестации, а, напротив, своей интеграции в буржуазном мире и кино. Экстремистский, анархический протест и эпатаж перешли у них в спекуляцию на моде, контестация и ее «символика» прикрывают изощренный эротизм и патологическую жестокость еще почище, чем в откровенно коммерческом кинематографе.
В «обществе сверхпотребления», обладающем очень гибкой системой интеграции, сам протест и выражающие его фильмы становятся объектом купли-продажи, предметом потребления, коммерческим «культурным товаром». Об этом хорошо сказал писатель Гоффредо Паризе: «Сейчас «модно» быть левее левых. Одним словом, политика вошла в моду… Это дает основание опасаться, что само движение протеста будет превращено, при помощи искусственно поддерживаемой моды, в товар, в чисто потребительскую ценность. Тогда протест против потребительского общества будет интегрирован этим обществом, которое использует его на свою потребу». Эти опасения писателя оказались далеко не беспочвенны.
Комментарии закрыты.