В первой главе она поведала о том, как после двенадцати лет работы в издательстве ее уволили без предупреждения. Здесь она рассказывает о своих попытках найти работу.
Странно, но я с трудом припоминаю дни после увольнения. Помню одно: я тотчас же, чуть ли не на следующий день после того, как меня уволили, бросилась искать работу. Не знаю, откуда у меня появилось столько энергии, но факт тот, что она появилась. Наверное, это была скрытая энергия, о существовании которой я и не подозревала. Я сразу же стала обзванивать знакомых. Набросала резюме, разыскала человека, который, можно сказать, собаку съел на этих резюме, переписала заново, напечатала и отправила. Я разослала чуть ли не миллион писем, звонила знакомым и незнакомым в Нью-Йорк, Бостон, Вашингтон… и так далее.
Нельзя сказать, чтобы издательское дело сейчас процветало. Притом на какую-нибудь незначительную должность брать меня не хотели. Все говорили примерно одно и то же: «Это не в наших правилах. Вы будете недовольны. Вас не устроит оклад. Я не могу предлагать вам работу, которая намного ниже ваших возможностей». Очевидно, это не полагается. Мне только и оставалось, что вспоминать героиню «Кордебалета» *. Вы видели «Кордебалет»? Героиня там — танцовщица из кордебалета. В свое время ей доверили одну или две сольные партии и на этом основании не дают вернуться к своему прежнему амплуа. И она говорит: «Я же должна что-то есть! Как это вы не пустите меня обратно в кордебалет?! Мне нужна работа!»
Работу найти оказалось далеко не просто. Лишь очень нескоро я поняла: все эти приятные, теплые, дружеские собеседования ни к чему не обязывали. Мне обещали звонить — и не звонили. Не получала я и письменных ответов. Я все не могла поверить, что люди на такое способны. А потом порылась в своей памяти, стала припоминать, сколько раз я сама поступала так с людьми, которые обращались ко мне с просьбой устроить их на работу. Боюсь, что такое было. Они звонили мне, а я им не перезванивала или просто-напросто не сообщала о результатах собеседования.
Эти собеседования не давали мне покоя. Я готова была на любые собеседования, где угодно. Попробовала поискать что-то вне издательств, ведь не сошелся же на них свет клином. Но, как правило, меня подымали на смех. Я даже замахнулась на банковское дело. (Смеется.) Посетила «Хедхантере», они обслуживают различные отрасли промышленности. Ничего не вышло. Никто не заинтересован в специалисте, который много лет проработал совершенно в другой области. Очевидно, существует запрет на смену профессий. Если твоя специальность — вязание крючком слева направо, тебе не доверят вязание спицами справа налево.
Я возобновила знакомства с людьми, с которыми прежде сталкивалась по работе и которые могли бы дать мне рекомендацию. Но это мало помогает, если ты не приглянулся тому, кто проводит собеседование, или же если вообще нет вакансий. Правда, мне удалось устроиться консультантом. Платили неплохо, принимая во внимание, что времени на это уходило немного. Но позже я стала отказываться от подобной работы, хотя мне ее и предлагали. И сама ее не искала. Я действительно не хотела работать по договорам. Мне была нужна штатная должность и твердый оклад. Будь у меня хоть капля здравого смысла и душевное равновесие, я могла бы попробовать себя на литературном поприще, что, откровенно говоря, меня чрезвычайно привлекает. Может, из этого что-нибудь да вышло бы — попытка не пытка. Времени у меня было предостаточно. А я все сидела, переживала, хотя могла бы в это время писать. Но я была просто не в состоянии — после всего, что случилось. Так уж я устроена. Жалко, конечно, что и говорить.
Комментарии закрыты.