Фильмы, разные по своей эстетике, социальной и философской направленности. С ними можно и необходимо спорить, критиковать, но никто не в состоянии отрицать, что они— явления большой и сложной культуры. Рядом же с ними существует масса других фильмов, которые тоже говорят (или претендуют говорить) о сложности современного мира и которые, однако, относятся совсем к другому слою художественной культуры. Что это за произведения?
Строгая, добродетельная учительница уважаема всеми жителями той деревни, где она преподает. На самом же деле эта учительница — форменное исчадие ада. Она предательница, злодейка, садистка, отягощенная всеми сексуальными пороками. Совершив серию коварных преступлений, она благополучно отбывает в город, оставаясь в глазах своих бывших односельчан образцом добродетели. Такова «Мадемуазель» в фильме Тони Ричардсона.
Юная милая девушка страдает патологическим отвращением к мужчинам. Оставшись одна в квартире своей сестры, она убивает приходящих туда людей. В киноленте с клинической точностью изображается процесс распада сознания — фильм «Отвращение» Романа Полянского может с успехом служить наглядным пособием по изучению шизофрении.
Можно долго излагать содержание картин, заполнивших ныне массовый экран Европы и Америки, картин, в которых человек выворачивается наизнанку и смакуется биопсихологическая патология. Большинство из них сделано грубо, бездарно, иные же — тонко, профессионально, даже талантливо. Их сюжетные схемы подчас напоминают классические произведения мировой литературы и кинематографа. Но во всех этих фильмах, как талантливых, так и бездарных, отсутствует главное, без чего невозможно подлинно художественное исследование личности,— гуманистический идеал, высокое нравственное чувство. В них, как правило, натуралистически фиксируются те или иные странности, аномалии человеческой психики, которые обычно объясняются, если объясняются, в духе, так сказать, рыночного фрейдизма: человек, дескать, есть по природе своей злое, грубое существо; звериное, хищническое начало в нем всегда сильнее осознанных эмоций и нравственных норм. Такого рода утверждения освящаются авторитетом 3. Фрейда, иногда даже прямыми ссылками на него,— например, в фильме А. Хичкока «Психо», где выводится фигура психоаналитика, исследующего героя, Нормана. Норман, страдающий комплексом страха и любви к умершей матери, убивает прибывшую к нему в мотель молодую женщину, чтобы удовлетворить ревность матери.
Хичкок, как и другие авторы псевдопсихоаналитиче- ских фильмов, упрощает и вульгаризирует Фрейда. Австрийский ученый, открыв сферу бессознательного, действительно переоценивал ее объективную роль в человеческой психике и жизнедеятельности. Но он допускал возможность управления, регулирования этой сферой посредством сознания, разума, для чего и был создан им метод психоанализа. Субъективно Фрейд стремился к тому, чтобы навсегда излечить человечество от неврозов, болезней, антиобщественных инстинктов, — другое дело, что средства, которыми он этого хотел добиться, были малоэффективными, а порою и вредными. Фильмы же, сделанные якобы в духе фрейдизма, уверяют зрителя в том, что человечество в принципе неизлечимо больно, что каждый индивид потенциально безумец, преступник, маньяк.
О многих из таких фильмов, ничего общего с искусством не имеющих, не стоило бы и упоминать, если бы не одно существенное обстоятельство. Их возникновение и распространение, нынешняя популярность заставляют иначе взглянуть на некоторые, казалось бы, вполне устоявшиеся понятия: «развлекательное кино», «коммерческое кино», «кинематограф массовой культуры».
Обычно и чаще всего относят к коммерческому кинематографу, точнее сказать, кинематографу массовой культуры, лишь те картины — ревю, сексфильмы, детективы, боевики, отчасти мелодрамы,— в которых психология персонажей проста, как дважды два четыре, а сами эти произведения предельно элементарны по языку и ориентированы на самого нетребовательного зрителя. О подобных лентах говорят, что они играют роль духовного наркотика: дурманят сознание людей, отвлекают их от суровой прозы бытия и острых политических и социальных проблем эпохи.
Все это бесспорно верно. Но верно и другое. Наркотики бывают разными.
Фильмы о Тарзане, Фантомасе, даже Джеймсе Бонде — грубый наркотик, хотя и сильно действующий. Но нет, с точки зрения конечного результата — идеологического и эстетического воздействия на зрителя, особой принципиальной разницы между лентой об очередных похождениях очередного супермена и многими картинами, в которых изображается убийца «с психологией» или просто психопат. Зрителю во всех случаях внушается: все возможно и дозволено в этом странном и безумном мире, где жизнь человеческая ничего не стоит.
Так мы подходим к мысли, что кинематограф массовой культуры эстетически неоднороден, многоэтажен. Он включает в себя разные произведения — от самых элементарных, примитивных до сравнительно сложных, проблемных. Реальная практика современной художественной жизни оказывается часто многообразнее, шире иных наших теоретических представлений…
В частности, говоря о массовой американской продукции, главным образом голливудской, мы долгое время обычно подчеркивали ее оторванность от реальной жизни, от острых социальных проблем. Из статьи в статью переходила формула: Голливуд — фабрика снов. Формула в целом верная, но далеко не исчерпывающая сути дела. Во всяком случае, ныне коммерческий кинематограф весьма часто обращается к насущным вопросам дня, другое дело, как он их решает.
Комментарии закрыты.