Сколько мы видели западных фильмов, где благородный герой берет на себя функцию закона и восстанавливает справедливость, карая злодеев. Для авторов подобных лент это был обходный маневр, позволявший избежать необходимости обличать и разоблачать социально-политический механизм капиталистического общества. Борьба добра и зла, преступника и жертвы, виновного и пострадавшего переводилась из области общественной, гражданской в сферу частных интересов, индивидуального долга, а следовательно, и единичного факта, а не типического явления. При этом, естественно, общество как бы оставалось в стороне от разыгрывавшейся трагедии.
Правда, порой бывало и так, что, как говорится, под занавес на экране появлялись слуги порядка. Они уже задним числом подтверждали правоту действий самодеятельного поборника справедливости. В то же время так или иначе они как бы признавали свою некоторую слабость или вялость, проявленную в данных обстоятельствах, данной ситуации, но уже самим фактом своего появления они подтверждали, как общее правило, незыблемость принципов высшей справедливости, которые, мол, при всех случайных, отдельных «пробуксовках» осуществляются в буржуазном обществе неизменно и неотвратимо.
Суть фильма Дамиани состоит в том, что его герой неверно понял и сыграл порученную ему роль полицейского комиссара. От него требовалось только ловко «притвориться» стражем закона, а карать лишь тех, кого хотят привести к послушанию и покорности «режиссеры», вручившие Бонавия его «роль». Он же все «написанные» ему «слова» принял всерьез и тем самым был обречен стать трагическим опровержением всей хитро сочиненной «пьесы». Общество не простило ему этой ошибки, ибо оно само — преступная рука, которая надевает белую перчатку для обмана простодушных.
Ибо оно само — та самая мафия, на одного из главарей которой замахнулся благородный, но наивный полицейский комиссар.
Финал фильма предлагает сделать решительные выводы еще одному нетерпеливому поборнику истины, молодому, воодушевленному стремлением искоренить зло следователю Траини. Судьба Бонавия, решившегося на отчаянный самоубийственный шаг и погибшего в тюрьме от рук тех самых сил, которым он бросил вызов, потрясает Траини. И все же он еще не прозрел окончательно, когда намеревается обратиться за истиной на «самые верха». Но если Траини лишь только начинает где-то в душе ощущать настоящее положение дел, то фильм со всей определенностью указывает, что именно там, на «самом верху», и находятся главные преступники, ответственные за торжествующее зло.
Произвол мафии, показанный в фильме, ее террор, так нагло и с такой циничной уверенностью в своей безнаказанности осуществляемый среди бела дня, на глазах немеющих от ужаса горожан,— есть лишь крайнее проявление общей, если можно так сказать, ма- фийности буржуазного государства, не ограниченного, по сути дела, ничем насилия кучки обожравшихся властью собственников над всем остальным народом.
Эта безнаказанность, фактическая гарантия от кары, которую может получить преступник, если он из числа власть предержащих или пользуется их покровительством, оборачивается трагикомическим фарсом, кровавым балаганом в фильме Элио Петри «Следствие по делу гражданина вне всяких подозрений», герой которого опять-таки полицейский комиссар.
Начальник отдела убийств, которого подчиненные почтительно называют «Дотторе», убивает свою любовницу Августу Терци во время свидания и намеренно оставляет повсюду в ее квартире… свои следы. Он даже заботливо вкладывает в руку убитой специально для этой цели вырванную нитку из своего галстука.
Совершая преступление, «Дотторе» хочет доказать, что все, что делается представителем власти, какую бы форму и характер эти действия ни принимали, никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя, невозможно будет подвести под формулу вины. Полицейский комиссар — выше подозрений. Он уже заранее невиновен. Любые его действия всегда законны, справедливы и неподсудны.
Комментарии закрыты.