Заметив катастрофическое падение интереса к музыкальным фильмам, Голливуд прежде всего резко увеличил в них дозу эротизма, благо после «развода» производства с прокатом владельцы кинотеатров стали относиться к «кодексу Хейса» довольно-таки пренебрежительно, что позволило и продюсерам действовать смелее. Эротизм был превращен в приманку для зрителей, поскольку телевидению приходилось в силу ряда причин соблюдать большую сдержанность. Привлекая к съемкам в мюзиклах таких бисквитных афродит, как, например, Мерилин Монро, не умевших ни петь, ни танцевать, но зато, правда, обладавших сексапильными телами, Голливуд, возможно, проводил эксперимент, в успех которого и сам не очень верил. О неверии свидетельствует тот факт, что мюзиклы с Монро, Ли Ре- мик, Анджелой Лансберг и им подобными «пышечками» неизменно делались по категориям «Б» и «В».
Несколько результативнее оказались традиционная практика поиска и введения на главные роли молодых и действительно талантливых артисток — по крайней мере, две из них, Одри Хепбёрн и Натали Вуд, вскоре стали «звездами» первой величины, получив славу именно в мюзиклах.
Здесь, кажется, нужна оговорка, чтобы отдать должное и телевидению. Обладая благодаря трансляции платной рекламы обширными средствами, телевидение, позаимствовав кинематографические жанры, переняло у кино и систему монопольного владения «звездами» музыкального мира — владения в том смысле, что самых известных артистов можно увидеть помимо Бродвея только в специальных программах одной из трех гигантских телевизионных корпораций, как, например, в 30-х годах можно было увидеть Дину Дурбин только в фильмах «МГМ», а в 50-х Мерилин Монро — только в фильмах «XX век — Фокс». Мгновенно оценив значение «звезд», телевидение стало и перекупать у Голливуда и само создавать их. Однако пока что телевидение использовало для этого лишь элементарный способ популяризации уже сложившихся, но не имеющих известности актеров.
Все так, но Голливуд все же не только открывал, но и выращивал «звезд», иногда проявляя при этом большую настойчивость. Можно вспомнить в этой связи сказочное начало карьеры великолепной актрисы и очаровательной певицы Джуди Гарланд: приметив талантливую и красивую девочку по эпизоду в фильме «В каждое воскресенье после полудня» (1935), компания «МГМ» уже не выпускала ее из-под своего наблюдения и в «Мелодиях Бродвея, 1938» представила ее зрителям в небольшой, но весьма выигрышной роли. Пятнадцатилетняя Джуди, окруженная своими сверстницами и выделенная из их окружения нарядом и более крупным планом, обращалась к кумиру зрителей Кларку Гейблу со словами: «Дорогой мистер Гейбл, вы заставили меня полюбить вас…» Сказав то, что хотели бы лично сказать символу «стопроцентного американца» очень многие зрители, Джуди Гарланд сразу же стала их другом и любимицей. Успех цветного музыкального фильма «Волшебник из Оз» (1939) сделал ее «звездой» первой величины.
Такие истории невозможны в адской кухне телевидения, в бешеном темпе выдающего в эфир тысячи часов всякого рода программ. Конечно, телевидение при желании могло бы повторить и такой опыт кино, однако специфика телевидения помимо прочего проявляется и в том, что его «звезды», в отличие от кино, не предмет для поклонения и обожествления, а советчики и собеседники зрителей — здесь сказывается, очевидно, «прозаизм» восприятия телевизионного зрелища.
Далее, в 50-х годах Голливуд широко испытал метод перенесения в кино популярных оперетт и опер. Именно в те годы были сняты живущие до сих пор на экранах многих стран «Порги и Бесс» (1959), «Семь невест для семи братьев» (1954), «Оклахома!» (1955) и некоторые другие. Экранизация, скорее, даже фильм- спектакль, «Порги и Бесс» оказалась неудачной, если не считать отдельных актерских работ, но музыка Гершвина, для многих зрителей-неамериканцев оказавшаяся целым открытием, обеспечила картине неплохой зарубежный прокат. «Семь невест…» и «Оклахома!», сюжеты которых можно считать народными в американских условиях, были и сделаны лучше и смотрелись интереснее. Однако и они были ближе к театру, чем к кино: многие арии, песни и танцевальные номера выглядели не более как дивертисмент, вставные номера, никакого отношения к сюжету не имеющие. Все же при всех своих слабостях эти музыкальные фильмы были шагом вперед, они указывали дорогу к мюзиклу сюжетному и драматическому.
Попыткой создания нового мюзикла нам кажется фильм «Звезда родилась» (1954), представлявший собой музыкальный вариант кинодрамы 30-х годов, имевшей в свое время большой успех. Словно предчувствуя надвигающуюся личную драму, Гарланд продемонстрировала здесь исключительное актерское мастерство и талант лирической певицы. Художественные достоинства мюзикла «Звезда родилась» выше обычной голливудской нормы, а сюжет его драматичен и занимателен, но ничто, в том числе, к сожалению, и ни талант, ни красота, ни обаяние Гарланд, не поколебало равнодушие зрителя, равнодушие, на наш взгляд, логически необъяснимое. Для Гарланд неуспех фильма оказался концом так ярко начавшейся карьеры — через пять лет мы увидим эту еще молодую женщину в «Нюрнбергском процессе» усталой и угасшей старухой и по фотографиям, вновь ненадолго появившимся в киножурналах, поймем, что это не грим для роли, но подлинное лицо бывшей «звезды», сломанной жестокостью голливудского быта.
Новизну фильма «Звезда родилась» можно оценить, возможно, лишь с временной дистанции. В то время, когда фильм вышел на экраны, его драматизм, лиричность, внешняя скромность показались просто бедностью постановки — естественная реакция людей, вкусы которых воспитаны мюзиклами Ллойда Бэкона и Басби Бэркли. В 30-х и 40-х годах хорошим считался только мюзикл постановочный, блистающий столь пышными декорациями, что в них зачастую терялось действительно высокое мастерство исполнителей. Нынче эти мюзиклы кажутся верхом безвкусицы, их мещанская пышность вызывает смех, но в Голливуде и сегодня у них есть поклонники, а в 50-х годах любая попытка отказа от их традиций могла восприниматься как святотатство.
Комментарии закрыты.