На какое-то время я нашел себе отдушину — начал писать книгу. Я решил написать воспоминания о Японии тех дней, когда готовилась вторая мировая война. Поскольку они должны были быть достоверны с исторической точки зрения, мне пришлось покорпеть в библиотеке. Я пропадал там целыми днями — изучал источники. За этим занятием я забывал о своих проблемах. Но облечь исследования в ту или иную литературную форму не так-то просто. Мне было трудно заставить себя сесть и начать писать. Поэтому через несколько месяцев книгу я забросил. И опять столкнулся лицом к лицу с реальностью. По-моему, книга была для меня способом вернуться во времена моего студенчества. (Смеется.) К счастью, жена моя — человек очень терпимый и великодушный, она все понимает. Но уж слишком много ей пришлось вынести.
Только что мы с ней отметили двадцать девятую годовщину нашей свадьбы. Похоже, мы и остаток дней проведем вместе. Но последние годы очень на нас сказались. Борьба за существование влияет на все, начиная от интимных отношений и кончая чисто человеческими. Нередко я думал: лучше бы остаться одному. Меня тяготили семейные обязанности. Не то чтобы я стал брюзгой, но я слишком сосредоточился на жалости к самому себе. И наверняка моя жена чувствовала себя очень неуютно. Наверное, думала про себя: «Господи, мне уже пятьдесят семь. Я проработала всю свою сознательную жизнь, и к чему мы пришли? Муж — без работы, перспектив — никаких»..И я ее понимал. Жизнь ее не баловала. Если бы не она, я не смог бы закончить колледж, и она же поддерживала меня — морально и материально,— когда я бросал работу, чтобы пополнить свое образование. По счастью, у моей жены такой характер, что она бы умерла с тоски, если бы ей пришлось сделаться ЬаиэГгаи Она привыкла работать — этим она поднимает свой жизненный тонус. Так что у меня надежный тыл. Но это несправедливо, что ей пришлось взвалить на себя такое бремя.
Раза два или три мне даже приходило в голову, что, если я не могу содержать семью, мне лучше уйти. И она соглашалась. Как-то она даже сама подняла этот вопрос. Сказала, что она несчастна, что ее мучает шаткость нашего положения, неуверенность в будущем и так далее. Но всякий раз, когда мы над этим задумывались и начинали это обсуждать, нам казалось, все перемелется, надо только немного потерпеть. Мне еще больше, чем ей, не хотелось доводить до разрыва. Не знаю, но для меня супружеская жизнь — своего рода таинство. А может, это испытание на прочность? (Смеется.) Двадцать девять лет вместе — это не шутка. Если я и заводил разговор о том, чтобы уйти — серьезный разговор,— это было от отчаяния. Всякий раз, когда у меня появляется надежда, что я устроюсь, моя жена страшно радуется, и мы начинаем строить планы, мечтать — мы это называем «беседовать о кроликах». Если вы читали Стейнбека, «О мышах и людях», то, наверное, помните, там один герой то и дело просит: «Джордж, расскажи мне о кроликах». Он все мечтал разводить кроликов. Вот и мы, когда нам хорошо, особенно если на горизонте что-то замаячит, усаживаемся пропустить стаканчик-другой и начинаем беседовать о кроликах. Наверное, мы не очень современны — из племени романтиков.
И от депрессии, собственно, меня спасла она, моя жена. Как человек более практичный, она помогла мне уяснить, что книга, за которую я взялся, не что иное, как бегство от действительности. Что мне пора спуститься с облаков на землю и хоть чем-нибудь заняться. Все наши ресурсы иссякли. Правда, до бедности нам еще далеко, но мы только-только сводим концы с концами. В мои годы пора бы уже иметь и сбережения, а их у нас нет. Свой дом мы продали, а эта квартира стоит нам триста семьдесят пять долларов в месяц. Притом что я — безработный, это весьма ощутимо. Но это психологическая необходимость: жена бы просто не выдержала, если бы мы снимали две комнаты в обшарпанных меблирашках. Ей всегда нравилось возиться в саду, а здесь есть маленький дворик, где она может посадить, что ей вздумается. За эти годы мы собрали неплохую коллекцию. Вон там — чаша Сунской эпохи \ Ее оценивают в две с половиной тысячи долларов. Есть у нас и несколько ваз Минской эпохи 2. Конечно, их можно было бы продать. И вообще жить поскромнее. Но все это очень важно для нашего морального самочувствия.
Вполне вероятно, что завтра я получу работу — самую что ни на есть настоящую; мне уже назначили собеседование. Речь идет о месте помощника переплетчика в библиотеке. Единственное, что меня беспокоит,— когда мне оттуда позвонили, я обмолвился, что это меня не очень интересует. Ляпнул что-то вроде того, что «ничто не вечно». А насмехаться как раз не следовало — ведь это штатная должность, где регулярно выплачивают жалованье и предоставляют всевозможные льготы. И если честно, почему бы мне и не поучиться переплетному делу? Конечно, это и рядом не стоит с тем, к чему я привык в смысле оклада и престижа. Но выбирать не приходится. Главное — продержаться. До лучших времен.
Две женщины — две битвы. Они принадлежат к числу тех немногих моих собеседников, кто не побоялся ответить ударом на удар, благо у них была такая возможность: для этого требуется и самосознание, и мужество.
Комментарии закрыты.